Игра без огранечений

Служанка затягивала корсет на талии Элизабет, которая любовалась собой в зеркале, а Маркурио сидел рядом в кресле и оценивающе разглядывал её. "Туже вяжи! Туже!" — приказала девушка служанке, чему та повиновалась. После того, как с корсетом было покончено, мужчина подал своей невесте синий жакет и помог его надеть. Элизабет крутилась возле зеркала, радуясь, как девочка, которой она, собственно и являлась. Когда она наконец остановилась, Волкихар приобнял её за талию и спросил, заранее зная её ответ:
— Тебе нравится?
— Оно божественно!
— Это еще не всё, — вампир достал из кармана медальон и протянул его Элизабет: — Примерь.
Элизабет с восхищением посмотрела на медальон. Не похожий ни на какое другое ювелирное украшение, что она получила до этого от Маркурио, он был одновременно прост и красив. На нем была изображена белая голубка на черном фоне. Закончив любование, девушка примерила медальон. Она посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась, а после повернулась к жениху и чмокнула его в губы. Он попытался продолжить этот поцелуй, но Элизабет отстранилась:
— До свадьбы нельзя…
— Брось, я что, даже поцеловать свою будущую жену не могу?
Маркурио взял её лицо в руки и притянул к себе. Взгляд его демонических глаз пугал девушку, она зажмурилась и отвернулась. Вампир лишь покачал головой и вышел из комнаты, так сильно захлопнув дверь за собой, что по коже Элизабет пробежали мурашки. Она догадывалась, что что-то сделала не так, но никак не могла понять, что именно.

Майкрофт, оказавшись в особняке, прерывисто вздохнул, переполняемый нежеланием тут находиться. Он быстро спустился по лестнице в катакомбы. Там, добравшись на конец до лаборатории, он обессиленно упал в кресло напротив небольшого камина.
Никто не знает, сколько точно времени прошло, но следующая ночь еще не наступила, а в лабораторию вошел Блейз.
- Брат, - он коротко кивнул младшему и присел в соседнее кресло, - Почему ты не занимаешься праздником, Майкрофт?
-Потому что не хочу, неужели не понятно?
Блейз помолчал. Он сплел свои пальцы в замок и сильно сжал руки. Так, что побелели костяшки. Он злился.
-Ладно. Но почему ты не хочешь проинспектировать Колумбию?
-Она еще не достроена, идиот. Кажется, это видно. Зачем мне инспектировать дом без крыши? Вода все равно в него затечет. Как в твою. Ну, та история со шлюхой... - Майкрофт начал улыбаться, а затем, не в силах выдержать, громко рассмеялся прямо в лицо Блейзу, - Мои шутки замечательные! Ни у кого здесь нет такого чувства юмора, как у меня! И знаешь, что круто? То что сейчас ты ничего мне не сделаешь. Потому что я изучал дисциплины, а ты наплевал на это дело. И шпаги у тебя нет, не запыряешь. А я... Я! О, какой же Я замечательный. Я замечательнее вас всех вместе взятых. Но знаешь что, я так люблю тебя, братец.
Майкрофт крепко обнял Блейза, а на лице его расплылась удовлетворенная улыбка.
Блейз оттолкнул брата и закончил:
-Да, ты прав. Я зря не уделял время дисциплинам. Пойду, исправлю эту ошибку.
-Заходи еще! - Майкрофт помахал рукой Блейзу, когда дверь за ним уже захлопнулась с громким хлопком.

Разъяренный Маркурио спешно покинул замок. Не обращая внимания на людей, которые приветствовали его по пути, он дошел до моста, который пересекал подземную реку. Вампир оперся на перила моста и посмотрел на свое отражение в воде. Еще ни одна женщина во всей его проклятой жизни не отказывала ему, хотя долгосрочных отношений и любви от него добилась только одна — Фейда, мать Бабетты. Он погрузился в печальные воспоминания о годах, проведенной с этой женщиной. В его голове возник образ бледной, темноволосой девушки с печальным взглядом и усталой улыбкой на устах. Тогда он не желал, чтобы его любимая становилась порождением ночи, но в этот момент он жалел, что не исцелил её болезнь.
— …А как мы назовем её? — спросил мужской голос.
— Бабетта? Мне нравится это имя, а тебе?.. — ответил женский.
Капля крови стекла по щеке Маркурио и упала в воду.
Я плачу?

Тео со скучающим видом ходил взад-вперед по своей спальне. Он то подходил к секретеру, но возвращался к кровати. Спать совершенно не хотелось, а чем заняться вампир не знал. Наконец, он подошел к тяжелым задернутым шторам и немного раздвинул их. Луч солнца упал на кожу Теодора, и та чуть задымилась. Мужчина вскрикнул и одернул руку.
Он неуверенно переминаясь с ноги на ногу, полностью открыл доступ солнечному свету, пропуская его в темную спальню. Лоэнгрин чувствовал, как шелушится его кожа. Простояв на солнце около 30 секунд и поняв, что кажется кости начинают гореть, Тео задернул шторы. Теперь у него появилось дело на ближайшие полтора часа - регенерация мышечных тканей и кожных покровов.
Веселуха.

"Маркурио?" — раздался из-за спины голос его дальней родственницы, и "юный" лорд вздрогнул.
— Что случилось? — спросила Астрид, проводя пальцем по кровавому следу на щеке собеседника.
— Просто… нахлынули воспоминания, — Маркурио криво улыбнулся.
— Я думала, ты сейчас гуляешь с Элизабет. У вас что-то случилось?
— Ах… да, случилось. Она не воспринимает меня, как мужчину, как своего будущего мужа… Твою мать, меня зафрендзонила малолетка!

Теодор, ещё немного почитав одну из новеллу Лавкрафт, пошёл дрочить.

Саундтрек:

"Да что я тебе рассказываю! Тебе же плевать: ты же с Сераной и её мамашей возишься, а о реальных делах совсем забыла! — после этих слов Маркурио ударил кулаком по перилам, сплюнул на землю и отвернулся от собеседницы. Вампирша покрутила пальцем у виска и поспешила уйти восвояси — у неё всё равно полно забот, которые важнее проблем этой странной парочки.
Девушка едва соображала после очередной бурной ночи в библиотеке в тщетных попытках отыскать упоминания о таинственной Валерике. Не то чтобы вампиры могли изматываться физически, просто эти поиски, за пятнадцать лет успевшие превратиться в рутину, теперь казались даже ей бессмысленными: ведь даже если мать Сераны еще жива, то она очень хорошо прячется. Возможно, она и сама не хотела, чтобы труды её дочери увенчались успехом. Может, она боялась, что Харкон мог как-то повлиять на неё? Или же она просто не хотела иметь никаких дел с людьми, которые предали её? Какими бы не были причины, древняя вампирша ловко и искусно скрывалась от любопытных глаз, чем выводила своих ищеек из себя.
Тем не менее, это не отменяло материнские обязанности Астрид: она обещала своему сыну провести целый день с ним. Хоть между ними и была большая пропасть, она всё же любила своего мальчика и старалась всеми своими силами наладить с ним отношения. Они договорились встретиться в катакомбах, ведущих из подземного комплекса в город Волкихар, так сказать, на "нейтральной территории".
Вот дома пещерного поселения стали появляться всё реже и реже, а вскоре и совсем кончились — дочь Каина вышла за черты города, в подземелья. Где-то здесь её должен был ждать Линви…
В густом облаке непроглядной, мерзкой тьмы были видны очертания молодого человека. Присмотревшись, вампирша узнала в нем своего сына. На лице его застыло бездумное выражение, глаза его были бесцветно-белыми. Его длинные, запутанные волосы цвета платины небрежно спадали на плечи. Позади него, слегка левитируя в воздухе, стояла некая сущность. Хотя она и носила женское обличие, но назвать её разумной значило применить человеческое понятие к тому, что было чуждо ко всему человеческому. Женщина показала зубы на подобие улыбки и провела пальцем по щеке своего пленника. "ОТПУСТИ МОЕГО СЫНА, СУКА!" — яростно вскричала Астрид. Кожа девушки стала серой, как мрамор, её конечности стали удлиняться, из пальцев выросли длинные, бритвенно-острые когти, из спины, разрывая одежду, выросли крылья, как у летучей мыши, лицо же было подобно морде ужасного монстра. Она издала ужасающий рык и кинулась на противницу, но та лишь взмахнула рукой, и мощный поток тьмы пронзил Астрид насквозь. Она упала на пол, снова обернувшись в свою человеческую форму. Собрав последние силы, она приподнялась и посмотрела на своего сына. Из её глаз потекли слёзы, которые она старалась сдерживать. Вдруг, губы её сына едва заметно зашевелились. "Время пришло", — сказал он отреченным голосом. После этого всё в один миг прекратилось. Существо исчезло, и тьма отступила за ней, а Линви без чувств грохнулся перед своей матерью.
Вампирша, не веря происходящему, подползла к телу юноши. Она положила его голову себе на колени и погладила его по шелковистым волосам. "Линви," — дрожащим голосом прошептала девушка. Кровавые слёзы струились по её мертвецки бледному лицу, капая на её сына. Он покоился на её ногах без каких-либо признаков жизни. Астрид громко взревела.
Это был оглушительный крик боли и отчаяния материнского сердца, доносящийся из самых глубин черствой вампирской души.
На её плач слетелся весь город, но она уже не застала людей, которые подоспели к ней на помощь: она потеряла сознание буквально за несколько секунд, как её нашли.

Она не чувствовала своего тела, разум её был затуманен, а души у неё никогда не было. При других обстоятельствах можно было бы сказать, что она при смерти, но как существо, которое от рождения мертво, может находится на грани своего существования? Астрид была в торпоре. Никто из Волкихар прежде не сталкивался с подобным явлением, ведь в Скандинавии, которая является землей оборотней, поспать кровопийце спокойно при всем желании не получится, и даже старейшая из клана Альмалексия была бессильна против крови проклятого Богом. Впервые за долгие века отшельникам пришлось контактировать со своими более социализированными собратьями, правда, не без посредников, роль которого взял на себя Люсьен. "Я сожалею, но нет способов разбудить вашу сестру. Она может очнуться в любой момент: хоть сейчас, хоть завтра, а может, даже и через тысячу лет", — это был ответ князя на все расспросы по поводу этого чуждого для северян состояния.
Прошло три недели, казавшиеся Вескерам вечностью, но наконец Астрид открыла глаза. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы осознать, где она находится и что с ней произошло. Волна страха и тревоги за её сына накатила на неё вместе с глубоким чувством вины. Она вскочила с постели, на которой она покоилась. Это была какая-то неизвестная ей комната в замке Волкихар, что неудивительно, учитывая его размеры. Вампирша не чувствовала рядом ни своих сородичей, ни смертных. Пусто. Никого. Целая резиденция была оставлена её обитателями. Вероятно, сейчас утро, все вампиры в соборе. Или же?.. Нет, этого не может быть. Она не могла потерять свои способности. Пробудившаяся рванула к двери и выбежала из комнаты, сбив с ног по пути Вингалмо, который пришел её проведать. Они вместе упали на пол таким образом, что немолодой вампир прижал свою любимую к полу. Он не поверил своим глазам: еще недавно не подающая надежд на свое пробуждение девушка уже спокойно бегает по замку и набрасывается на людей. Не сказав не слова, он просто прижал её покрепче к себе. Астрид забыла обо всем и обняла его в ответ.
— О, боги… это же чудо, — прошептал вампир.
— Вингалмо, я видела такое… я…
Она хотела продолжить, но мужчина легонько коснулся её губ указательным пальцем, призывая не портить этот романтичный момент. Эту идиллию нарушило воспоминание о Линви. "Время пришло…" — это были его слова. Последние слова?
— Вингалмо! Нам нельзя! Когда наш сын! Наш сын!.. — девушка начала выбиваться из объятий возлюбленного.
— Что? — он с недоумением посмотрел на вампиршу.
— Когда наш сын МЁРТВ!
— Что?! Нет, ты что-то путаешь!
— Как же?! В тот день, когда мы хотели встретиться!.. Мы договорились о встречах в катакомбах, чтобы потом выйти на поверхность! А там эта… эта… — Астрид захлебывалась собственными слезами, — эта женщина! Она наслала эту тьму и убила его, а меня ранила!
— Девочка моя, это тебе приснилось! Линви пришел позже, он сказал, что… ну, у него были причины для опоздания. Тебя нашли спящей в подземельях.
— Ч-что? — в её голосе прозвучала надежда.
— Я говорю, что Линви жив! Он сейчас в замке. Пошли.
Наконец-то они соизволили подняться с холодного каменного пола. Будь они смертными, они бы уже давно простудили бы себе почки и вскоре серьезно пожалели бы о своем внезапном любовном порыве, но им повезло, ведь вампирский организм не склонен к болезням. Советник взял свою спутницу за руку и повел по извилистым коридорам замка, выведя её прямо в зал пиршеств.
Высокий юноша с длинными платиновыми волосами возбужденно обсуждал что-то с лордом этого двора, то и дело задавая разные нелепые вопросы. Когда Харкон увидел Астрид, он искренне обрадовался возвращению в строй ценного бойца и избавления от назойливого юнца. Он кивнул собеседнику на только что очнувшуюся вампиршу, и тот обернулся. Когда Линви увидел свою мать, целую и невредимую, на его душе настала такая радость, какую он прежде не испытывал. Он кинулся в объятия родителей, которые, хоть и так поздно, но всё-же осознали свою любовь и ответственность по отношению к этому молодому и неопытному существу.

Реджинальд сидел на чердачном этаже Лоэнгрин-Холла и раскуривал кальян. Тот ему никакого удовольствия не доставлял. Ему давно уже ничего не доставляло удовольствия.
- Ре-е-еджи, - снизу донесся высокий звенящий голос Присциллы. Лоэнгрин тяжело вздохнул и ещё раз затянулся, силясь что-то почувствовать.
- Где ты ходишь, маленький дурачок? - блондинка всё также призывно звала Реджинальда. - Слушай, Реджи, мне надо тебе кое-что сказать.
Вампир лишь ухмыльнулся и продолжил своё "увлекательное" занятия. Вскоре его обволокли клубы дыма.
- Пресвятой Господь, почему всё так задымлено? - Тореадор наконец поднялась наверх и обнаружила Реджинальда, сидящего подобно гусенице из кэрроловской Алисы в клубах голубого пара.
- Потому что я курил кальян, - скучающим тоном сообщил Лоэнгрин, - и скучал.
Прис только покачала головой и неспешно подошла к вампиру кокетливо повиливая бёдрами.
- Стало немного веселее?
Реджи отрицательно помотал головой и выпустил ещё одно облако дыма. Он поднял свои красные глаза на Тореадор и только хмыкнул.
Девушка быстро опустилась на колени любовника и поцеловала его острую скулу. Тот равнодушно сделала ещё одну затяжку.
Присцилла ослабила шнурки своего корсета и быстро задрала юбку-карандаш. Лоэнгрин снова остался равнодушен. Девушка улыбнулась и поцеловала Реджинальда в губы, прижимая руками голову мужчины к себе. Тот выпустил дым прямо в неё. Будь Тореадор человеком - непременно бы закашлялась.
- Ну, Реджи, я знаю, ты хочешь меня, - почти плача сказала Присцилла.
Мужчина снова помотал головой, отрицая.
Блондинка покрывала шею альбиноса поцелуями, расстёгивала пуговицы на его рубашке и целовала уже рельефный пресс, спускаясь всё ниже.
Реджинальд терпел это безобразие несколько минут, но после с животным рыком повалил своего Сира на столик, сталкивая кальян на пол. Лоэнгрин быстро достал член и отодвинул ткань кружевных трусиков Присциллы.
- Мне. Всё. Ещё. Скучно, - Реджинальд старался чётко выговаривать слова.
Присцилла обхватила торс любовника ногами и, напряг мышцы живота, подтянулась к самому лицо Лоэнгрина. Она улыбнулась, ускорила темп и шепнула мужчине на ухо:
- Мне тоже.
Они ничего не чувствовали.

После этого воссоединения маленькая семья отправилась на прогулку. На первую за всю жизнь Линви семейную прогулку. Они безмятежно гуляли по подземному городу, позабыв обо всем, лишь иногда спрашивая друг у друга о новостях. Лишь только под конец дня, поздно вечером, семейство вернулось в замок, и тогда Астрид вспомнила о своем видении.
— Линви, — осторожно обратилась вампирша к сыну, — Скажи мне, солнце, если это был не ты тогда, в катакомбах, то кто?
— Я не знаю, мама, — недоуменно ответил он, — когда я пришел, ты уже лежала на полу.
— Это правда, Астрид, — вмешался Вингалмо, — Тебя нашли одну.
— Хм… — вампирша отошла в сторонку от сына и любовника, — Та женщина… когда она исчезла, ты или твоя копия упала на землю. У этого… существа не было никаких признаков живого человека. Странно, знаете, — после её слов Линви сделал несколько боязливых шагов назад, постепенно удаляясь от родителей, — А у тебя, кровинушка моя, я не почувствовала сердцебиения, твоё тело ледяное.
Советник молча наблюдал за представшей перед ним сценой. Вампирша медленно подошла к вжавшемуся от страха в стену юноше. Приблизившись к нему вплотную, она заглянула ему в глаза: сине-серые, как и положено, но… в них нет той искорки садизма и асоциальности, что была во взгляде её сына. Астрид ухмыльнулась, быстро достала свой кинжал, который она нашла вместе со своим единственным братом семнадцать лет назад, и вонзила под ребра существу, прикинувшемуся её сыном. Из его глаз и рта вывалила тьма, а само существо истошно завизжало.
— Где мой сын?! — прошипела Волкихар.
— Азура… — прохрипел её собеседник, — Иди к Валерике и… Азуре…
После этого он рассыпался в прах. Вингалмо, который всё это время ошарашенно стоял в стороне, прошептал:
— Как?..
— Как я узнала? Всё просто: наш "сын" слишком добр по характеру и холоден по температуре, а радость ослепила меня.
— Да нет же! Как нам искать нашего сына?
— Знаешь, что-то мне подсказывает, что я знаю. Оставайся здесь и никому не говори об увиденном.
— Но…
— Любовь моя, — Астрид взяла его за руки, — Я знаю, что делаю.
Вампирша оставила своего возлюбленного наедине с размышлениями и спешно пошла к Серане.


Молодая светловолосая девушка в деловой одежде, с очками на носу и безумными идеями в голове стояла перед величественным высотным зданием. Она вошла в холл. На пути стоял консьерж. "Присутствие" — и очарованный охранник сам проводил вампиршу до нужной ей квартиры. "Спасибо, дальше я сама", — она улыбнулась своему Сусанину и нажала на кнопку дверного звонка.
Шериф услышал легкий перезвон. Он подошел к дверному звонку и посмотрел в него. "*нецензурная брань*," — подумал Отем, увидев гарпию на пороге пентхауса. Аарон был наслышан об этой язвительой Вентру, а сам факт вражды их кланов предвещал ту еще словесную перепалку. Нехотя он открыл дверь и коротко спросил:
— Что тебе надо?
— Вы очень грубы, — сдерживая ненависть к Ласомбра ответила гостья, — хотя это неудивительно — для вашего-то клана. Но я пришла не для ссор, поверьте. Я хочу представиться князю.
— Мисс Крюгер? — раздался голос спускающегося по лестнице Себастьяна.
— Рада встрече, мистер ЛаКруа.
Небрежно оттолкнув со своего пути нелюбимого шерифа, она подошла к князю и протянула ему руку, которую он поцеловал. Они оба заочно недолюбливали друг друга, но о этикете не забывал никто. Причины для неприязни были у каждого: Себастьян прослыл в Камарилье как юнец, подавившийся властью, а Кармель просто слишком часто выводила сородичей из себя. После светской беседы о погоде в обществе вампиров и просто обмена разнообразными любезностями князь задал самый главный вопрос:
— И всё же, мисс Крюгер, с какой целью вы посетили мой славный город?
— Путешествую по всяким глохоманям, прямо как перед Становлением. Вспоминаю молодость, если позволите так выразиться. У вас я собираюсь провести некоторое время, так что хотелось бы на первую ночь остаться у вас, а потом подыскать домик какой-нибудь. Вы же не против?
— Конечно же нет, я всегда рад гостям. Вы можете остаться у меня, пока не найдете себе убежище.
— Отлично. А теперь, если вы не против, сыграем во что-нибудь?
— Я не против. Шахматы?
— Бр-р-р, старомодно! Я тут прихватила с собой одну интересную игрульку, "Монополия" называется. Сыграем?
— Ну… можно попробовать.
— Кстати, ваш друг может присоединиться.

В квартире на третьем этаже дома на 5-ой улице было тихо. Еле слышно играло радио из-за закрытой двери в ванную комнату.

В последние ночи Дезмонд и Джек частенько растворялись в улицах, весело хохоча, оставляя Найнса и Эмму в двухкомнатной квартире, которую троица Бруха купила пару лет назад. Они быстро скопили деньги - Найнс переодевался в красивый костюм, отправлялся в загородный клуб богачей и обирал старых дам, которые души не чаяли в красивом и молодом брюнете.

Едва ли среди вас найдётся моя ровесница

Родригез обычно усаживался на диване в обшарпанной гостиной, брал в руки тетрадь с планом прохода на Колумбию и в какой раз прорабатывал его. Порой каинит брал в руки книгу, включал барахлящий телевизор и читал, не слушая дикторов ночных новостей. Ему нравились битники.

Эмма же запиралась в ванне, залезала в горячую, больше подходящую к определению "кипяток" воду, и сидела там до самого рассвета. Шульман брала с собой три пакета донорской крови, радиоприёмник и пачку сигарет. Удовольствие девушке доставляло только первое. Ночью по радио ничего годного не крутили, а сигареты давно перестали давать тот нужный тёплый дым. Конечно, неонатка могла пойти вместе с Дезмондом и Джеком, но мордобои в ирландских пабах давно ей наскучили. Там перевелись хорошие соперники. С куда большим удовольствием девушка провела бы ночь в дорогом клубе, но никто из четверых денег не зарабатывал, да и после покупки квартиры они стали совсем не нужны. Потому Эмма коротала ночи в ванне, ожидая дня взлёта Колумбии. Нет, вечера взлёта Колумбии.

Изредка Шульман выходила в гостиную, здоровалась с Найнсом так, будто видела его первый раз за долгие годы и садилась к Родригезу на колени. Он ничуть не смущался, давно привыкнув к раскованному характеру Эммы. Мужчина брал со столика какую-нибудь из множества книг, которыми тот был заставлен, и начинал читать. После они часто уже лежали вместе на широком разложенном диване. Шульман сминала футболку Родригеза, слушая его красивый голос, произносящий строки то из "На дороге", то из чего-то ещё. Девушка закрывала глаза и пыталась заснуть, но вспоминая о своей неспособности погрузится в царство Морфея, начинала тихонько всхлипывать. Слёзы не мочили ткань футболки Найнса - они не шли. Заслышав первые всхлипы Родригез всегда начинал гладить короткие волосы девушки. Между ними ничего не было.

Сегодняшней ночью случилось то же самое.

- Привет, Найнс, - улыбнулась Эмма вытирая полотенцем волосы. - Я тут посижу, ничего?
Родригез только кивнул, беря очередную книгу и освобождая место на диване. Эмма быстро легла на освобождённое пространство и крепко зажмурилась, приготовившись слушать. Шульман была одета в одну только майку, одолженную у Дезмонда, да хлопковые трусы. Когда она перестала расхаживать по квартире в таком виде? Неонатка не помнила.

Найнс глубоко вздохнул и положил книжку на место.
- Мы можем полежать в тишине? - Эмма непонимающе посмотрела на Родригеза, но после секунды раздумий, пожала плечами, соглашаясь.

Так прошёл час, наверное.

- Знаешь, - наконец прервала молчание Шульман, - я хотела, давно, очень давно, спросить у тебя кое-что.
- М?
- Ты когда-нибудь любил кого-нибудь?
- Я думал, у тебя уже прошёл переходный возраст, - хмыкнул Найнс. Он не собирался отвечать на такие глупые вопросы, но, заметив настойчивый взгляд девушки, продолжил. - Ты не правильно задаёшь вопросы, детка. Я трахал кого-нибудь. И ни кого-нибудь, а Дамзель. Знаешь, она бы тебе понравилась. Жаль, сгорела. Зато светила она ярко, спроси у Джека. Она много с кем спала, я много с кем спал. И поверь, вы с Дезмондом будете ещё много с кем спать. Сородичи твари ебливые. А любить они вряд ли могут. Я так думаю.
- Пошёл ты, - в голосе Эммы не было и намёка на веселье. Шульман говорила совершенно серьёзно. Она уже собиралась встать с дивана и направится в ванну, как рука Найнса остановила её, схватив за тонкую кисть.
- С чего ты так взъярилась? Это всего лишь моё мнение, детка. Может у тебя ещё не прошёл этот максимализм, но знаешь, от него надо избавляться - чем быстрее, тем лучше. Ложись обратно и продолжай смотреть в потолок, - Родригез улыбнулся поджавшей губы Эмме. Вдруг его осенила догадка. - Ты же не хочешь сказать, что влюбилась в меня, детка?
- С чего ты взял? - прошипела Шульман, вырывая руку и убегая в ванну.
- Так, стой, - Родригез поспешил за девушкой, но не успел зайти в туалетную комнату до того, как ключ повернулся в замке. - Эмма, выйди, пожалуйста.
Какое-то время они молчали, стоя по разные стороны двери.
- Эмма, выходи. Блять, я что, отец проблемного подростка?!
- Не хочу, иди смотри телевизор или прогуляйся.
- Не указывай, блять, мне.
- Не ругайся матом, это некультурно.
- Посмотрела бы на себя.
- В последнее время я слежу за собой. Я бы и волосы отрастила, и татуировки свела, если бы могла.
- Мне так нравится больше.
- Что?
- Выйди, Эмма, пожалуйста, - Найнс повернул ручку и с удивлением обнаружил, что дверь не закрыта.
- Я открыла её сразу же, когда ты начал говорить, - сказал Шульман, обхватив руками острые колени. Девушка сидела в едва тёплой воде, так и не сняв майки с трусами.
Найнс улыбнулся и потрепал неонатку по голове.
- Почему ты всегда убегаешь, не заканчивая разговор?
- Привычка такая, - равнодушно пробормотала девушка, беря с полочки соль для ванны и высыпая весь пузырёк. Один камешек она отправила в рот, пробуя. Поморщилась и выплюнула.
Родригез ещё раз улыбнулся и начал стягивать с себя футболку.
- Что ты делаешь?
- Собираюсь начать спать с тобой.

После игры Вентру всё так же разговаривали о разных насущных вещах.
— Мисс Крюгер, — обратился ЛаКруа к сестре по клану, — у меня к вам последний вопрос.
— Я слушаю, князь.
— Смотри. Мне. В. Глаза. Это не просьба, это приказ, — после его слов Кармель, словно завороженная, смотрела пустым взглядом на своего мастера, — А теперь ты скажешь мне, зачем ты здесь.
В ответ она забилась в конвульсиях, хрипя при этом отдельные обрывки слов и предложений: "Геенна!.. Патриархи!.. Мятежники!.. ДИАБЛЕРИСТЫ!!!" Изо рта у неё пошла кровавая пена, а белки глаз покраснели.
— Скользкий червь! Он поставил на неё защиту! — прошипел ЛаКруа.
— Что происходит, мой князь? — растерянно спросил Отем.
— Её сир, этот самовлюбленный Дарси, не дает мне ни задоминировать её, ни покопаться в её памяти. Черт.
— Ему явно есть, что скрывать.
— У каждого свои скелеты в шкафу. Ладно, дальнейшие попытки убьют её, — он прекратил свои тщетные попытки, и Кармель обмякла на полу без чувств. После он обратился к своему шерифу: — Убери здесь и помой её. Пусть не просыпается до следующей ночи.
— Будет сделано, сэр.
Он запустил руки ей в подмышки и потащил девушку на софу, стоящую в двух шагах от них. Уложив её специально в самой неудобной позе, он пошел за тряпкой и ведром, чтобы помыть пол и отключившуюся неонатку. "Значит, клан мой не нравится, сучка? Посмотрим, как ты оценишь умывание грязной водой", — ехидно думал Аарон, моя пол.


Астрид барабанила своим кулачком в массивную дверь, ведущей в покои её дальней родственницы-вампиршы. "Открывай, Серана, я знаю, что ты там!" — прокричала вампирша, усиливая стук. Никакой реакции.
— Чего барабанишь? Леди уже как несколько часов ушла, — сказала мимо проходящая служанка.
— Как?! КУДА?!
— Не знаю, — хмыкнула в ответ старуха и пошла дальше.
— А кто знает?
В ответ женщина пожала плечами.

- Джек, нет, мы неправильно сделали, что вызвали копов, - Дезмонд Серра отчаянно сопротивлялся попыткам Джека оттащить первого от полумёртвого мужчины. - Он её изнасиловать хотел!
- Да-да, ты уже много сделал. Парень, стартуем отсюда, - Джек ещё раз вздохнул и снова предпринял попытку вывести Серру из переулка на улицу, - Ты что, не вылезал из качалки, пока был жив? Какого хера ты такой каменный?
- А, ладно, пойдем, - Дезмонд взъерошил волосы и напоследок плюнул в лицо насильнику.

Каиниты вышли из подворотни и тут же оказались на одной из самых оживлённых улицах Портленда. Джек мельком посмотрел на часы, висевшие на одном из банков и тут же кивнул Дезмонду, показывая, что ночь подходит к концу.

Спустя какое-то время они уже стояли у двери в квартиру.

- Попридержи коней, парень, - Джек покачал головой и прислушался. - Так, сегодня мы ищем гостиницу и лучше бы нам поторопиться.
- Почему? Эй, Джек, почему? - Дезмонд удивлённо покосился на своего Сира и попытался открыть дверь, но тотчас же получил сильный удар по руке.
- Да почему ты такой кретин, а, Дез? - Джек потрепал неоната по голове и, схватив за шею, оттащил от двери, - Так, тихо. Прислушайся.

Из-за закрытой входной двери доносились чьи-то стоны.
- Слушай, если Родригез попал на порнушный канал, я думаю, мы можем ему помешать. Я не собираюсь провести день в каком-нибудь мотеле, нет-нет.
- Иисусе, да он кузину твою трахает.
- Ещё круче. Нет, слушай, это несправедливо. Какого чёрта? Мы же родственники! Он должен был спросить у меня разрешения! Вдруг это изнасилование?!
- Парень, - протянул Джек, улыбаясь, - я уверен, она в восторге.
Неонат злобно оскалился и смирился с положением, он кубарем съехал вниз по лестничным перилам и через пару секунд Джек уже слышал, как заводится мотор старого Порше.
Каинит хмыкнул и достал из кармана джинс небольшой листок с карандашом. Опираясь на неровную поверхность двери, он написал:"Дорогие голубки, я доношу до вашего сведения, что искать вы нас будете на въезде в Портленд по Южной дороге. Сами мы не вернёмся, а то вдруг даже через неделю нарушим вашу идиллию. Вы ведь оба такие... ненасытные. Ваш Джек хД"
Бывший пират ухмыльнулся, перечитал всё, что написал и быстро протолкнул листок в щель под дверью

Поспрашивая у остальных обитателей замка, где может быть Серана, Вескер всё же получила ответ: оказывается, Маркурио собирается скоро обратить свою невесту, и его сестра занимается подготовкой Элизабет к торжественной церемонии обращения. Узнав местонахождение своей подруги, Астрид поспешила найти её.
Леди Серана была в городе, в цветочном магазине, выбирая между причудливыми пещерными цветами для невесты брата. Появление только что вышедшей из торпора жертву Ласомбра застало её врасплох: всё-таки, новости разносятся не так быстро, как хотелось бы.
— Астрид! — Серана кинулась обнимать свою подругу, — Я боялась, что ты больше не проснешься! Что мы только не пробовали: кровь давали, ритуалы проводили! О, боги!
— Я знаю, где твоя мать, — не обращая внимания на причитания вампирши, ответила Астрид.
— Что?!
— И у неё мой сын.
Силы и убеждения не потребовалось, чтобы заручиться поддержкой Сераны: услышанное ею настолько ошарашило её, что она без вопросов пошла за своей спутницей.

Майкрофт, закончив с рисование макета плаката для рекламы Колумбии, устало потёр лоб и взъерошил кудри.
Он уже давно никуда не выбирался из кабинета и потому, пора бы было уже выйти на белый свет. Ну или просто на любой свет.
Лоэнгрин неспешно поднимался по черной лестнице на второй этаж, как его сбил Теодор.
- Господи, братец, куда ты несёшься?
- Ммм, мне нужно найти отца. Срочно.
Майкрофт вздохнул, одёрнул манжеты пиджака и продолжил подъём.

Девушки приближались в окраине города. В конечном итоге, они просто-напросто уперлись в каменную стену пещеры. "Гхм, ты это, так шутишь, что ли?" — неодобрительно сказала Серана. Ничего не сказав в ответ, её спутница-вампирша отодвинула огромный валун, открыв тем самым ход в ранее неизвестную местность. "Скастуй-ка мне фонарик", — сказала она, и Серана создала яркую магическую сферу, которая следовала за путешественницами, освещая дорогу.
Астрид точно не знала, куда идти; её вело какое-то потустороннее чувство, исходившее из самых глубин её сознания. Но несмотря на это, она еще не знала, какая находка поджидает их, и что они выпустят на свободу.

Саундтрек:

Тик-так. Тик-так. Время шло ужасно медленно, в какой-то момент оно совсем остановилось для Сераны, энтузиазм которой почти сошел на нет. Хотя уже и для неё самой поиски матери начинали казаться бессмысленными, продолжать путь её заставляла лишь странная смесь из неясного чувства долга и восхищения перед силой материнской любви своей подруги.

Волкихар прекрасно понимала, что из себя представляет Линви, и поэтому никогда бы не пошла бы на такой, по её мнению, неоправданный риск. И ведь действительно, в этом белобрысом попаданце мало что было притягательного: такие черты, проявившиеся у него еще в раннем возрасте, как подлость, коварство, эгоизм, были свойствененны скорее жителю ночи, чем смертному. Воистину, потомок двоих вампиров, один из которых проклят с самого рождения — тройное преступление против природы, и удивительно, что это преступление дожило до пятнадцати лет. Хотя, не совсем удивительно. Эта гнилая сущность имеет прекрасную оболочку, он был словно свежеиспеченный пирожок с трехлетним, уже плесневелым повидлом. Чуть ли не каждая встречная-поперечная девушка хотела откусить лакомый кусочек от холодного, недоступного "принца". Многих он отверг, а те немногие, кому удавалось приблизиться к нему, просто давились этим хлебобулочным изделием. Но Линви не был изначально "плохим", нет, и Астрид это прекрасно понимала. Как и то, что именно они с Вингалмо ответственны за то, что так халатно относились к своему сыну. Может, если бы мальчик получал бы больше материнской любви в детстве, то он бы не пожирал трупы невинно убиенных во время ужасных ритуалов? А может, сейчас он бы был в хороших отношениях со своей настоящей семьей? Может, его бы не похитили Ласомбра, в конце-то концов? Как бы то ни было, поздно говорить об ошибках пятнадцатилетней давности.

Тупик. Долгие часы (или же дни?) блужданий по подземельям и пещерам, что растянулись на многие километры под землей, завели вампирш в тупик. "Ох, Альмалексия," — отчаянно прошептала Серана, сползая по стене. Её спутница же, не обращая на неё никакого внимания, изменилась в лице: кожа её побледнела, по телу пробежал холодок. Она вздрогнула несколько раз, после чего закрыла глаза. "Это тупик, Астрид. Это тупик…" — впервые за многие века девушка почувствовала, что её загнали в угол. Она обхватила руками свои колени и начала раскачиваться вперед-назад.

Астрид открыла глаза. Она развернулась, посмотрела назад и отошла на несколько метров. Серана подняла голову и с нездоровым интересом взглянула на свою спутницу. Вампирша снова обернулась к тупику.  Внезапно она взревела, обнажив клыки, и, резко обернувшись лордом-вампиром, на всей скорости влетела в стену. "Дура, ты ж убьешься!" — Волкихар вскочила с пола и попыталась остановить подругу, но там всё билась и билась о преграду. Наконец, Астрид без сил упала на пол, вернувшись в свой человеческий облик. Вид её был ужасен: голова была разбита, из носа шла кровь, а взгляд её разбегался в стороны, не зная, за что зацепиться. Было понятно, что она сейчас не осознает, где находится. Кинув взгляд на окровавленную стену, Серана заметила, что страдания молодой вампирши принесли свои плоды: по камню пошли огромные трещены, и складывалось впечатление, что еще пара ударов, и откроется проход куда-то. Девушка окинула недовольным взглядом Астрид, и, превратившись в лорда-вампира, начала очищать завалы. Вцепившись цепкими лапами в каменную плиту, что находилась внизу, она резко потянула её на себя. Еще пару рывков, и ей удалось вырвать огромную каменную глыбу. После она со всей силы ударила в центр, и стена рассыпалась в прах. На лице горгулеподобного чудовища появилась измученная улыбка: девушки достигли своей цели.

Серана сделала разрез на запястье и сцедила немного крови в рот Астрид. Она подождала немного, пока её раны не затянулись, а после она помогла ей встать. Когда Астрид увидела небольшое поселение, что предстало перед её глазами, она сказала:
— Мы на месте. Это ИХ схрон.
— Точно? Значит, моя мама здесь? — её глаза засверкали, как маленькие звездочки. Мамонтёнок нашел маму, лол
— Да. Я чувствую… чувствую… — Астрид упорно пыталась подобрать слова, чтобы описать свои ощущения, но у неё никак не получалось это. — Не знаю, как сказать. Это как в тот раз, когда меня настигла вот эта хрень.

Она сделала шаг вперед, в проем и… получила осиновым колом в сердце. Следом другая чертова деревяшка вонзилась в грудь Сераны. Двое неизвестных связали их по рукам и ногам и поволокли в сторону домов.

"Простите за это недоразумение. Надеюсь, вы понимаете нашу осторожность," — послышался сладкий, медовый голос, принадлежащий какой-то женщине. Её слуги вытащили колья из гостей и помогли им встать на ноги. Астрид не особо поняла, кто эти люди, но Серане было всё ясно: перед ней стояли Азура, легендарная мать Альмалексии, и… мать её собственная, Валерика. По щеке Сераны потекла кровавая слеза, она кинулась в объятия старшей вампирши и своего Сира, и разрыдалась.

Валерика:

Азура:

— Успокойся, дорогая, — шептала Валерика на ухо своей дочери, гладя её по волосам, — Я здесь, с тобой.
— Мама… — всхлипывала вампирша, — Я не видела тебя почти тысячу лет! Все эти века я была в торпоре, а после пробуждения я искала тебя!
— Я так полагаю, что ты тоже мать, как и мы, — синекожая Ласомбра улыбнулась второй гостье.
— Отдай мне сына.
— Но тебе не известно, что такое радость материнства, — продолжила свою речь Азура, не обращая внимания на неонатку-Волкихар, — Это — сила творения. Сформировать жизнь… Привести ее к счастью или отчаянию… Хм, вижу, тебя заинтересовали мои слова. Ты хочешь знать, к чему это всё? Каждая из нас взрастила дитя: я — Альмалексию, вашу псевдо-богиню, — эти слова она произнесла с особой язвительностью в голосе, — Валерика дала жизнь Серане, Серана — Ингвару, а ты породила Линви. Но ты не являешься ему настоящей матерью. Он не впитал твоего молока, он не получал твоей ласки. Он рос в одиночестве… достойна ли ты его?
Ком подступил к горлу Астрид. Она не знала, что ответить. Конечно, она осознавала, что повинна в его бедах, но не настолько же, чтобы его забирала какая-то далекая праматерь из анналов истории! Она тяжело вздохнула и, немного запинаясь, проговорила:
— Миледи, я была ужасной матерью. Я прошу не оправдания или прощения, но возможность начать всё с чистого листа.
— O RLY?

Спойлер:

— раздался знакомый голос из-за спины.
— Линви?! Это ты?! — вампирше сразу захотелось расцеловать своего сына, но прочитав в одном его только взгляде ярость вперемешку с отвращением, желание само по себе отпало.
— Да, это я. Мать твою, ЭТО Я! Где же ты, бля, была столько времени?!
— Не кричи на мать! — пригрозила Азура пленнику, после чего тот сразу же успокоился.
— Хватит ссориться! — вмешалась Валерика, всем своим видом намекая, что не хочет, чтобы чужие дрязги омрачили долгожданный момент встречи с дочерью, — Я уверена, что твоя мать всерьез готова измениться ради тебя. Не будь таким эгоистом и дай человеку шанс!
— Но…
— Цыц! Закрыли тему! — мать Сераны сказала это таким тоном, что Линви наконец-то окончательно успокоился.
— Я полагаю, что вам следует отдохнуть после дороги, — улыбнулась Азура, — Чувствуйте себя в нашей обители как дома. Позже мы поговорим о том, почему вы нам потребовались. А пока — вы свободны в ваших действиях здесь.

Ласомбра кивнула и растворилась в тенях вместе с Валерикой. Только после этого Серана с Астрид смогли осмотреться. Сказать, что пристанище отступников было мрачным — значит ничего не сказать. Это был какой-то кусок другого мира, выдернутый из его родной реальности и зверски помещенный в нашу вселенную. Перед их взором открылась вечная пустота и мрак, конца и края которым видно не было. Это была долина пепла и камня, лишь только большой замок выделялся на фоне безжизненной пустыни. Даже для нежити это место казалось неестественно диким и чуждым. Для новоприбывших вампирш "отдых" здесь будет скорее мучением, подобным выходу на свет пустынного солнца.

Эт прям рай Ласомбра:

Блейз поехал, заскучав, решил развеяться. Вампир отправился в город, прямо в дорогущий бордель. Сняв там милого голубоглазого мальчонку Йоахима Пайпера, он заставил его отсосать себе, а потом сожрал к чертям собачьим.

Хоть Клан Стражей и дал добро на свободное перемещению по своим владениям, троица всё же, словно по желанию самой Бездны (иначе это… место… никак не назовешь), не осмеливалась идти и тормошить все скелеты в шкафах, расследовать страшные крики боли вдалеке, искать источник мерзейшего амбре, представляющего собой ядреную смесь из запаха разложившихся трупов и свежей крови. Весь этот кладбищенский ансамбль венчали леденящие душу завывания холодной бури, поднимающей пепельные песчинки и бросающие их прямо в хари неудачников, которым не посчастливилось набрести на план мироздания мятежников. Если бы эти Ласомбра знали о существовании Шабаша и его зверствах, они бы посмеялись над "детскими забавами младших братьев".
Астрид правильно рассудила, что длительное пребывание в отстойнике культистов здоровья не прибавит ни ей, ни Серане, ни уж тем более её драгоценному сыну, и скорее направилась к Азуре, чтобы быстро узнать, чего они с Валерикой хотят, а потом уже быстро уносить ноги к чертовой матери. Двое с виду опрятных молодых людей в полностью черной одежде проводили гостей к огромному замку — своеобразному штабу отступников.
Девушка с пепельно-серой кожей и её помощница-вампирша ждали прямо в первой же комнате "дворца", как и его унылая обстановка. Внутреннее убранство было так же серо и неприятно, как и всё остальное пристанище Ласомбра: вся мебель, что находилась внутри фойе, была выполнена из камня; НОРМАЛЬНЫХ источников света не наблюдалось, вместо них фиолетовый свет исходил буквально отвсюду. Было темно и светло одновременно; эти трое, когда выберутся, никогда не смогут ни воссоздать в памяти замок, ни описать его. Для них он просто БЫЛ, просто ЕСТЬ и просто БУДЕТ.
— Еще раз приветствуем вас, — Валерика решила взять "переговоры" на себя, ведь переманивание Волкихар на свою сторону — дело ответственное, в котором Азура может и не справиться. — Мы надеемся, вам понравилась наша скромная обитель.
— Вам бы о терраформировании подумать, — буркнул Линви.
— У вас очень приятный край, — выдавала из себя Астрид, помня об официозе.
— Мы рады, что вы остались довольны. Как мы уже говорили, есть нечто, почему мы вас призвали. Серана, — женщина положила руки на плечи своей дочери. — Это касается твоего отца.
— Что такое, мама?
— Дочь моя, ты же понимаешь, что я сбежала не просто так? Ты же понимаешь, что я спрятала тебя, чтобы уберечь от чего-то?
— Дай угадаю, ты хочешь сказать нам, от чего?
— Ты всегда была умницей, Серана. К сожалению, да. Время пришло. Я не хочу долго описывать тебе подробностей, но придется ввести тебя более-менее в курс дела. Понимаешь, твой отец изначально был одержим идеей превосходства вампиров над людьми. В самом деле, этой идее подвержен каждый из нас, в какой-то степени. Но Харкон… прости. Он безумен. Он искал способ снять с нас проклятье, уберечь от "тирании солнца"… — после этого Валерика тяжело вздохнула и опустила взгляд на пол.
— Кто ищет — тот найдет, да?..
— К сожалению. Твоему отцу удалось откопать записи о ритуале, который сможет затмить солнце, чтобы вампиры смогли днем беспрепятственно ходить по земле. Для этого нужна жертва — дочери Хладной Гавани. И мы как раз ими являемся. И ты знаешь, детка, что он пойдет на всё, чтобы осуществить желаемое.
— Быть не может. Прошло уже достаточно лет с тех пор, как я снова живу с ним. И, знаешь, дальше словесных перепалок не заходит. Обычно…
— Золотце мое, — Валерика взяла в руки лицо Сераны, — Твой отец знает, где мы. Он собирается уничтожить нас всех, а заодно свершить ритуал. Ты же знаешь, что в этом случае обречены все: и люди, и вампиры…
— Именно поэтому вы должны вырезать Волкихар и убить Альмалексию! — прогремел голос Азуры.
— А Альмалексия-то тут причем? — спросила Астрид.
— Именно Альмалексия, мое порождение, способна на такое. Если провести ритуал, конечно, — ответила на вопрос серокожая.
Серана была ошеломлена. Она оперлась на каменную стену и посмотрела на свою подругу. Вампирша понимала, что убийство её отца и клана необходимо, но каким бы мерзавцем для неё Харкон не был, она всё еще любила его. Сама того не осознавая, она тихо заплакала. Астрид и Валерика начали её успокаивать, Азура же была непреклонна. "Поверь, дитя. Свергнув твоего отца и вашу лжебогиню, мы подарим им покой, что они ждут тысячелетиями, мы подарим смертным покой, которым они смогут наслаждаться еще пару лет", — сказала она и легкой, практически невесомой походкой скрылась в глубине мрачного замка.

После того, как Альмалексия ушла, Валерика скрылась вслед за ней, а троица вышла из помещения. Не успели они переварить услышанное, как группая рядовых вампиров оглушила их.

Очнулись все трое в разных местах: Серана обнаружила себя в собственной постели, в родном замке, Линви почивал в особняке, а Астрид очнулась за письменным столом, под грудой бесчисленных свитков и книг. Всё произошедшее можно было бы назвать сном, если бы все трое до сих пор не чувствовали леденящий душу холод. Никто из них даже не догадывался, что они пропадали около недели, и окружающие их люди уже успели спохватиться. Каково было удивление их родных и близких, когда они, как ни в чем не бывало, объявились.
...

Часы показывали пять утра. Медленно наступал рассвет. Яркие солнечные лучи стремительно пробивали себе путь сквозь ночную тьму, постепенно гонимая светом нечисть покидала улицы города, даруя смертным прожить еще один день из их жизни. Люсьен стоял на балконе своего дома и смотрел вдаль, докуривая сигарету. Его безупречный костюм насквозь провонял табаком, но он не замечал этого. Под его глазами красовались огромные синяки, свидетельствовавшие о долгой бессонной ночи, проведенной в раздумьях о своей пропавшей сестре и её внезапном появлении, а на лице была порядочная щетина, грозившая прорости в бороду и вернуть своему хозяину облик десятилетней давности. В общем-то, он и сам был не против "вернуть молодость", но корпоративная этика держала его за яйца мертвой хваткой. Мужчина затушил дрожащими пальцами сигарету и выкинул её с балкона. На его плечо легла легкая женская рука.

— Люсьен, ты начинаешь нервировать меня, — тихо прошептал сзади голос, принадлежащий самому близкому человеку во вселенной.
— Я думал, ты спишь.
— Как тут можно уснуть, когда ты всю ночь тут сидишь и дымишь? — Векс развернула брата к себе и посмотрела ему в глаза. —Боже мой, ну ты только глянь, какие синяки! Ну вот что с тобой не так? Все трое нашлись, проблема исчерпана!
— Меня больше волнует, почему они молчат, почему не говорят, где пропадали.
— Для меня это не меньшая загадка, милый, но если им нужно время отойти от того, что они могли пережить за эти дни, — то надо это время предоставить, а не сидеть и нервно курить ночами!

В ответ Вескер лишь промолчал. Измотанная его выходкой девушка повела его спать.

Векс всегда поражалась, как Люсьену удается поспать от силы пару часов и весь день быть огурчиком, по крайней мере он выдержал сегодняшнюю рутину более-менее стойко. Постоянные встречи с торговыми партнерами, совещание, да еще этот ЛаКруа недвусмысленно намекает, что не прочь познакомиться с его вампирской родней, а заодно и навязать им свои законы. После его ждала работа с бумагами, ведь этот дотошный параноик не доверял ничего своим секретарям. Встретиться с приключенцами ему удалось лишь под вечер.

Линви как всегда пропадал со своей бандой малолетних кретинов, поэтому юному Вескеру пришлось искать встречи с сестрой. Астрид, которая весь день старалась избегать соклановцев, не смогла скрыться от настырного брата. Она приняла его в своем доме, когда Вингалмо отлучился по одному лишь ему известным делам.

— Я бы сделала чай, если бы у меня он был, — любезно улыбнувшись, сказала вампирша.
— Чай мне не нужен, дорогая, — мужчина сел в кресло-качалку у камина из белого камня и начал медленно раскачиваться. — Плед бы мне, но я обойдусь. Скажи мне лучше, Векс, где вы пропадали всё это время?
— Люсьен…
— Ты же знаешь, что можешь мне доверять, сестра.
— Это сложно объяснить в двух словах.
— Я никуда не спешу.

И Астрид рассказала. Рассказала обо всём с самого начала, ничего не утаив. Она рассказала про похищение Линви, про его копию, про то, как они с Сераной отправились на поиски и в конечном итоге о том, что нашли. Сказать, что Люсьен был удивлен — ничего не сказать. Убийство Харкона — дело серьезное и опасное, но он всё же был готов поддержать свою сестру. Но что же будет после? Каково будет будущее клана? Единственным компетентным в вопросе власти в вампирском обществе Люсьен посчитал Себастьяна ЛаКруа — не-человека, который уже успел натереть ему на глазах пару-тройку мозолей. Астрид же была готова принять любую помощь, и то, что эта помощь потенциально будет исходить от других кровососов, очень заинтересовало девушку. Близнецы немедленно направились к Князю.

Для портлендской Камарильи — а это, не считая Лоэнгринов, три вампира — это был обычный скучный вечер. Князь, Шериф и какбэ Гарпия (хотя с кем сраться в этом городе — непонятно) сидели на полу перед телевизором, включенном на увлекательном канале "Белый шум", и играли в карты. Атмосфера была настолько гнетуще-советская, что для полноты картины представителям сильного пола не хватало маек-алкоголичек и семейников, а Кармель — халата с бигудями.

Она стучала ногтями по столу, умудряясь не нервировать остальных. Вообще, никто из них даже не вникал суть игры; сложно даже было сказать, во ЧТО они играли, всё это было больше похоже на бесцельное перекидывание карт друг другу. Даже Аарон не обращал внимания на тот факт, что он сидит почти вплотную (О УЖС!!!) к своей головной боли. К слову, она вскоре прекратила свое ребячество, превратившись в овоща. В конце-концов, это должно было случиться.

Раздался звонок в дверь.

Вампиры переглянулись. "Я что, рыжая, что ли?" — подумала Кармель и пошла открывать дверь. Выглянув в глазок, она таки очень удивилась: на неё смотрел один очень рыжый демонический глаз.

— Гм, — Крюгер обернулась к собеседникам. — А у нас там, кажется, инферналисты…
— Инферналисты?! — встепенулся ЛаКруа. — В МОЕМ городе?!
— Открывай дверь, — скомандовал Шериф.

Девушка послушно отворила замок и распахнула дверь, за которой стояла молодая Волкихар в черном доспехе с маской на лице, державшаяся за рукоять своего кинжала на бедре. На секунду их с Аароном взгляды встретились, и Астрид, заметив черные белки его глаз. Люсьен вышел из-за её спины как раз вовремя, успев предотвратить назревающий конфликт.

— Трое? — Волкихар сорвала с лица маску. — Люсьен, ты уверен?
— Спокойно, сестренка. Господин ЛаКруа, — Люсьен прошел в квартиру в протянул Князю руку.
— Люсьен, я очень… обескуражен вашим внезапным визитом, — вампир пожал руку в ответ.
— Да ладно вам, для вас же сейчас день! Я вот по какому делу: хочу познакомить вас с моей обворожительной сестрой, её имя Астрид.

Астрид сняла с руки расписную перчатку и протянула руку Себастьяну. Вначале он был несколько обескуражен существенной разницей в их росте (185 см против 165), но тут же собрался и поцеловал её руку. Девушка в ответ мило улыбнулась и протянула руку Шерифу, который был её, слава богу, немного выше. Чмокнув её кисть, Отем сдержанно улыбнулся. Люсьен, который особо не любил наблюдать за чужими лобзаниями, сразу же решил перейти к делу:

— Я думаю, вы уже в курсе, что моя сестра является вампиром, а также то, что она принадлежит к "иным" вампирам, которые не вовлечены в ваши дрязги. Вместо этого у них собственные разборки. И знаете, что? Эти споры угрожают и нам, людям. Именно поэтому моя сестра хочет свергнуть старых правителей, а я ей хочу в этом помочь. Не присоединитесь ли к насаждению демократии этим дикарям?
— Ну… — не успел сказать князь, как его перебила гарпия.
— Помочь-то мы, может, и попытаемся, но посмотрите на нас: всего лишь два хилых Вентру и малолетний Ласомбра!
— Но мы не одни. Группа опальных Ласомбра с нами, — ввязалась Астрид.
— Хорошо, допустим, у нас всё получится. Но одно дело — захватить власть, другое — удержать. Разве сможем мы управлять целым народом?
— Захватив власть, мы захватим и умы, и уважение. Надо лишь победить бессмертного Харкона — вот и всё.
— Понятия не имею, кто это, но звучит уже самоубийственно. Стоит ли оно того?
— Ты просто не знаешь, чего этот человек хочет. Он тиран!
— Да что ты? И кто тебе это сказал? Ласомбра?! Почему никто никак не поймет, что Ласомбра верить НЕЛЬЗЯ!
— Кармель, заткнись! — встрял Аарон.
— Может, им верить и нельзя, но у них моя ДОЧЬ!
— А какого вообще хрена твоя дочь делает в ВАМПИРСКОМ СХРОНЕ?! — возмутилась Кармель.
— А тебя это вообще не касается!
— Несмотря на то, что… — шериф почти окончил предложение, но, как всегда, не успел.
— Вы не понимаете, Харкон опасен! Он хочет ПОГАСИТЬ СОЛНЦЕ!
— А что в этом такого?
— А тебе мозгов не достает понять?
— А ты к ней не лезь!
— А ты иди нахуй!
— ХВАТИТ! — закричал вышедший из себя ЛаКруа. — Пока мне толком ничего не расскажет, я никому не дам свое добро на распространение камарильской власти в каких-то подземных ебенях!!!
В квартире стоял лютый визг, никто уже и не помнил, с чего всё началось. Хоть бы до махача не дошло.

Ожесточенная дискуссия велась в течение почти пяти часов. За это время всё её участники успели сто раз проклясть и поддержать друг друга, а также выяснить, какие Ласомбра мудаки, что им доверять нельзя, Вентру — слабые лизоблюды (на что князь обиделся и до конца спора игнорировал автора сей неаккуратной фразы), смертные — пидорасы, как их только свет носит, а Волкихар — "ваще херня", что проблема высосана из пальца, потому у Харкона ничего не выйдет, в то же время крепко было диаметрально противоположное мнение о нарастающей опасности и необходимости пресечь её как можно скорее.

Под конец совсем измотанные спором переговорщики умерили свой пыл, наконец включив мозги. Притихший Люсьен рассматривал портрет своей дочери на медальоне, который он всегда носил с собой. Здесь Элизабет была маленькой счастливой девочкой с милой улыбкой и по-детски наивными глазами. Она была человеком, она была ребенком. Мысль о том, что Маркурио осквернит её своей вампирской кровью, приводила Вескера в ярость. Ему нужно было любой ценой предотвратить её обращение и свадьбу. Тут он оживился и встрял в разговор:

— А всё-таки, даже если угрозы, как таковой, нет, то разве не выгода вырезать всех Волкихар и установить свою, так сказать, вертикаль власти?
— Когда вам удастся это сделать, — Себастьян откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники, — милости просим. Камарилья всегда готова навести порядок в отдельно взятых вампирских сообществах. Что же до нынешней ситуации, то у нас просто нет ресурсов, чтобы оказать вам посильную помощь.
— Пф, отличные помощнички! — возмутилась Астрид.
— Госпожа Волкихар, прошу вас войти в положение; что могут сделать три захолустных вампира против целого клана? — сказал Аарон.
— К сожалению, Срака Драко он прав. Что ж, и на том спасибо, мсье ЛаКруа.

Вескеры ушли ни с чем.

Портрет Элизабет:

— Знаете, — начала Кармель, — я тут подумала, что если то, что они говорят — правда, и сразу несколько патриархов хотят выйти наружу, дабы нагнуть всех и вся, то у нас те еще проблемы.
— Да, а ведь когда всё начнется, даже армия "Umbrella", даже армия чертовых Штатов не смогут остановить их! — добавил Аарон.
— Я всё это прекрасно понимаю, именно поэтому я надеюсь, что они сами догадаются, что силой их никак не победить. Думаю, они уже пропалывают почву для пропаганды, — завершил Себастьян.
— И всё же, им явно нужна помощь в этом деле. Как я поняла, знают обо всем этом только три человека: Люсьен, Астрид и некая Серана. Первые два — явно не продолжатели дела Геббельса, на вторую надеяться не стоит. Может, зря мы отказались им помочь? Мой князь, мне кажется, что если вы, Отем и я…
— По-моему, я ясно дал понять, что никто из нас не будет лезть в это дело! И разве не вы, госпожа, — это слово ЛаКруа сказал особенно саркастично, — Крюгер, говорили, что всё это, цитирую, "брехня"?!
— Я была на эмоциях, а сейчас, хорошенько подумав, я поняла, что всё вполне возможно, и неважно, Ласомбра это сказали или Носферату!
— Если бы ты действительно думала своей головой, то поняла бы, что это слишком опасно!
— Если вы так боитесь присоединиться напрямую, то можете послать меня и Отема!
— Нет, мой Шериф должен оставаться со мной. Сама же можешь идти, куда хочешь.
— ОДНОЙ?!
— Почему же? Вас ведь будет уже четверо. А теперь иди давай!
— Ну и пойду!

Крюгер быстро вышла из квартиры, хлопнув дверью. Сейчас у неё дорога была одна — к Вескерам.

Так как метро было закрыто, вампирша поймала такси и вскоре доехала до элитного района, в котором находился нужный ей дом. Она никогда не была здесь, поэтому искала резиденцию по описанию князя. В принципе, найти её было не такой уж и сложной задачей: это был единственный дом в округе, который не был обнесен хоть каким-то забором по периметру. Кармель поднялась на крыльцо и хотела уже позвонить в дверь, но вдруг она почувствовала, что кто-то смотрит ей в спину. Обернувшись, девушка увидела перед собой приятного молодого человека с пышными, волнистыми волосами до самых плеч. Одет он был был, как типичный студент какого-нибудь элитного вуза: пепельно-серый пиджак, такого же цвета жилет на белоснежно белой рубашке, темные брюки; обувь же его была настолько потерта и стара, что сложно было определить её модель. В довершение всего на лице его красовались очки в роговой оправе. Он был если не пьян, то точно уже навеселе. Внезапно девушке стало неловко за свой мрачный вид перед этим источником жизнерадостности. Юноша мягко улыбнулся, Крюгер улыбнулась в ответ.

— Вы… к к-кому? — спросил он едва заплетающимся языком.
— Мне нужны Люсьен и Астрид Вескер. Вы знаете их?

В ответ парень ухмыльнулся, достал из кармана ключи, подошел к парадной двери и сказал: "Ох, лучше б я их не знал". Он впустил её внутрь.

— Так, я пойду позову его, хотя скорее всего, он уже спит. Но, коли вы пришли в такое время, то у вас наверняка что-то важное. Сам я спать пошел, до встречи.
— Постойте! — к своему же удивлению, Кармель схватила юношу за руку. — Как вас зовут?
— Джованни Вескер.

После этого Джованни поднялся по лестнице. Он разбудил Люсьена, опять с ним поссорился, после чего сказал о гостье, а после пошел спать. Люсьен же поспешил вниз к гостье.

Светя труселями, Люсьен спустился в главный зал.

— Тысяча извинений за мой внешний вид; знал бы о вашем приходе заранее — был бы при параде.
— Бывает.
— Перейдем, собсна, к делу. Мисс Крюгер, зачем вы здесь?
— Мы тут посовещались и пришли к мнению, что присоединение Волкихар к Камарилье — таки решение правильное, надо вам помочь с этим. Вот поэтому я здесь. Да-да, я знаю, мы вас послали, я прям в особенности, но тогда мы просто конкретно разосрались, а срач как-то не оставляет места для размышлений.
— У вас же кадров не хватает.
— Для помощи в открытом противостоянии — да (хотя мы бы и так не дали), но вот помочь языком чесать мы рады. План таков: мы помогаем вам с пропагандой, потом, после того, как достаточно мозгов будет промыто, поведем наше революционно настроенное войско в бой.
— Мне до лампочки, что вы собираетесь делать, просто убейте Харкона да дочь мою спасибо, и я буду у вас в долгу по самую крышку гроба.
— Отлично! Можно мне переговорить с Астрид и Сераной?
— Да, иди за мной.

С этого и начался военный переворот в клане Волкихар. В первые месяц Астрид, Кармель и Серана просто наблюдали за подземным городом, чтобы выявить "слабое звено" — самый недовольный класс в обществе. Ничего удивительного в том, что им оказались смертные. После троица начала активно подстрекать стадо: было распечатано тысячи листовок с призывом к восстанию, нанимались особо говорливые на роль ораторов, даже барды начали петь о "харконовском произволе". Естественно, Лорд был в курсе об этом, но все его попытки пресечь революцию не увенчались особым успехом. Вскоре волну подхватили многие молодые вампиры. Наконец, примерно через год с начала усилиями троих вампирш город разделился на две неравные по размеру части, причем большая из них принадлежала повстанцам. Но несмотря на численное превосходство смертных, старшие вампиры были всё же сильнее их и вполне успешно обороняли свой замок и Красный район вокруг него.

Люсьен, опасаясь выход Волкихар на поверхность, закрыл все входы и выходы из подземного города, тем самым запечатав войну и её участников внутри, включая троицу, Ласомбра, Харкона, Маркурио и Линви, который отправился на помощь своей матери.